На эту тему – о возрождении национального самосознания народов, населяющих необъятную Россию – автор этих строк беседовал с В.Ф. Поркуновым (ныне покойный) в 1998 году, накануне Собора русских Башкортостана. Эта тема тогда не сходила со страниц больших и малых газет, толстых и тонких журналов, с экранов телевизоров и эфира радио. Это объяснялось тем, что в 90-е годы повсеместно отмечалось активное стремление народов к самоопределению, истокам своей национальной самобытности, языку, культуре, обычаям. Новые веяния больших перемен не обошли и нашу республику. Главный их итог – ее государственный суверенитет, экономическая самостоятельность и достижение представителями всех национальностей равных прав в духовном, нравственном, социальном развитиях. Мой собеседник – Василий Федорович – участник одного из локальных военных конфликтов, в котором СССР участвовал после Великой Отечественной войны, ветеран труда, ничем особым не выделялся от основной массы русских района. При случае мог разрядиться трех-, в особых моментах и пятиэтажным, как говорится, отборным. В зависимости от обстоятельств он делал это успешно в двух вариантах: на русском и башкирском. Не прочь был пропустить рюмку, другую. Эта тема, дружба между народами, актуальна и сегодня, когда мы готовимся торжественно отметить 450-летие добровольного вхождения Башкирии в состав Русского государства. Поэтому хочу освежить в памяти тот давний разговор с некоторыми новыми деталями. Вначале вспомнили несколько забавных историй. Например, о том, как ныне покойный охотовед района Анатолий Дмитриевич Путенихин за отличное знание башкирского языка получил в шутку предложение называть его Ахмадуллой Даминдаровичем. Почти комический случай случился, оказывается, и с самим Василием Федоровичем. «Стою, – рассказывал он с улыбкой, – на Бекешевском перекрестке и «голосую», чтобы автостопом доехать до Баймака. Подобрал меня бензовоз. Рядом с водителем сидел еще один парень. Ближе к Куянтау один из них заерзал и стал вытряхивать из карманов рубли и копейки. Было видно, что с финансами у них жидковато и немножко не хватает на заветную «влагу». Водитель тогда кивнул другому: «А может у этого каты-морона спросим?». Я сделал вид, что не понимаю языка и промолчал. Но когда подъехали к магазину, так невинно спросил по-башкирски: «А сколько не хватает, парни?». Надо было видеть выражение лиц ребят! Но потом все трое хохотали от души». В свою очередь и я поделился со своим собеседником некоторыми случаями из журналистской практики. Например, поведал о том, как директор кирпичного завода Василий Николаевич Чинейкин рассказал мне на чистейшем башкирском языке о всей технологии производства стенового материала, не прибегая к русскому при объяснении даже сложнейших процессов и технических терминов. Дальше беседа наша перешла в более или менее деловое русло, то есть ближе к теме. «Привез нас отец в ваши края в начале тридцатых годов из Оренбургской области, – вспоминал Василий Федорович. – Из-за торфоразработок Баймак считался тогда, как и Ташкент, хлебным. Многих бедствующих приютила щедрая баймакская земля. Учился я в начальной школе торфоучастка. Директором школы был Ашраф агай Сырлыбаев. Дружил с Рафкатом Сырлыбаевым, Магсумом Гирфановым, Абдулхаем Янтилиным. Четвертый класс окончил по-башкирски и без двоек. Выступали в клубе. Пели, плясали и по-русски, и по-башкирски. До закрытия торфоразработок работал там. Хорошо ладил с братьями Варисом и Матином Рахимовыми, Ахметом Крымгужиным, Уелданом Гирфановым, его отцом Саубаном, Абдуллой Янбердиным и многими другими. Часто встречались мы с Рамазаном Уметбаевым, ставшим впоследствии большим человеком. По сей день перед глазами что-то вроде лозунга или призыва, прикрепленного на входе в столовую участка: «Перевыполнившим план – хорошее питание!». Как понимаю сегодня, никакой политической нагрузки эти слова не имели. Но в то полуголодное время они обладали весьма серьезной мобилизующей силой, потому что касались всех рабочих, которых в иной заготовительный сезон набиралось до тысячи и более. После службы в армии выучился на дорожника и в числе первых профессиональных дорожных строителей района строил автодороги. С организацией в Баймаке ПЛХО работал там механиком. На пенсию вышел с РСУ. Вот сижу и вспоминаю: вся моя юность и трудовая жизнь прошли на баймакской земле, среди башкир. И вот хоть ты убей меня, об этом никогда не задумывался. Считал, что так и надо. Тем более, мои родители, близкие родственники нашли вечный покой здесь же. Считаю, и речи не может быть о каких-то обидах, распрях между нациями. На это нет никаких оснований. По крайней мере, у нас, в Баймаке. Все, что я рассказал свидетельство тому». Вот такой разговор состоялся с моим другом девять с лишним лет назад. Хоть у нас была большая разница в возрасте, мы с Василием Федоровичем общались достаточно тесно. Вместе работали в ПЛХО, он – механиком, я – мастером стройотдела. Вместе работали затем в ДСУ-3. Все это – лишь небольшой пример дружбы русского и башкира. А если вдуматься глубже, сколько у нас прекрасных смешанных семей, где растут прекрасные дети, внуки. Отсюда родственники разных национальностей. А о примерах бескорыстной дружбы можно говорить бесконечно. Думаю, прав был мой собеседник. В мире и согласии наше будущее. Только в понимании и уважении тех, с кем живешь рядом, а не в отрицании всего и вся, зиждется покой в доме, в котором живешь, в общем дворе, на улице, в городе, по большому счету – и в стране. И я, убежденный атеист, благодарю Всевышнего за то, что такое понимание и уважение друг друга высоко ценятся на баймакской земле. А. Байназаров.
