Многовековое содружество Башкирии с великой Россией знает бесчисленное количество примеров истинного интернационализма, взаимопомощи, взаимоуважения, взаимопонимания. С незапамятных времен берут начало смешанные семьи, где муж – башкир, жена - русская или наоборот. И, как следствие, родственники двух национальностей всеми силами поддерживали и поддерживают прочность таких брачных союзов. Кроме сватовства, были и просто добрососедские, дружественные отношения между русскими и башкирскими семьями, их детьми. Например, жители села Кусеево старшего поколения помнят, как их родители дружили с русскими горняками рудника Ишбирде, чей поселок располагался недалеко на склоне Ирандыка: – Навещу-ка я «знакума», - говорили они, запрягая лошадь. – О, «знакум» приехал! – радовались, когда к их воротам подъезжал ишбердинец Матвеев, Сальников, Кривенков или еще кто другой. Эта дружба была крепка общей историей, когда русский и башкир бок о бок сражались с иноземными захватчиками за независимость и свободу общей родины и так же дружно поднимали из руин народное хозяйство, один уступал другому землю, вместе осваивали богатые недра Башкирии и многовековую здешнюю целину. Конечно, не обходилось и без достаточно серьезных стычек, когда один хотел быть выше другого, подавить его волю к свободе. Но, в конце концов, все возвращалось в круги своя и к понимаю того, что только в мире и согласии их сила. Долгое время серьезным барьером в установлении полного взаимопонимания между башкиром и русским на низовом уровне оставался языковой барьер. Это сегодня башкирские дети, обучающиеся в общеобразовательных школах, как минимум знают больше на один язык, чем их русские одноклассники: в совершенстве владеют государственными русским и родным, плюс вместе изучают один иностранный по учебной программе. Но так было не всегда. Знание языка коренного населения района приезжими русскими специалистами приобрело серьезное значение, когда в наших краях началось массовое освоение россыпных и рудных месторождений золота и других драгоценных металлов, появились шахты, рудники, прииски, артели, фабрики и заводы. Основную их рабочую силу составляли местные башкиры, которые не были подготовлены ни технически, ни практически, чтобы квалифицированно выполнять горные работы. Это намного позже они стали знатными горняками и металлургами. А в начальный период, чтобы доходчиво объяснить рабочим суть технологии производства на их родном языке, поскольку не все хорошо понимали русский, специалистам приходилось изучать башкирский. Насколько вопрос был серьезным в то время, свидетельствует информация в номере газеты «Трибуна металлурга» (орган треста «Башзолото») от 3 марта 1935 года, под заголовком «Организовать кружки изучения башкирского языка». Вот что там пишется: – В системе заводоуправления, как и на других предприятиях золотой промышленности района, работают преобладающее большинство рабочих коренной национальности – башкиры. Однако, система бухгалтерского учета и отчетности ведется исключительно на русском, а изучению башкирского языка у нас до сего времени не уделяется достаточного внимания, несмотря на то, что на это есть постановление Башкирского правительства. При заводоуправлении существует кружок по изучению нового алфавита башкирского языка. Мне кажется, что такие кружки необходимо создавать и в цехах, где работники больше всего сталкиваются с национальной письменностью и национальным наречием. Псевдоним автора – Прибой. Конечно, было бы наивно думать, что после этой публикации все русские ринулись изучать язык коренного населения республики. Еще было очень далеко до того времени, когда в Башкирии был принят закон, утвердивший башкирский язык наравне с русским государственным языком Республики Башкортостан. Поэтому еще долго мы продолжали проводить собрания, другие официальные мероприятия только на русском языке, хотя не все владели им в совершенстве, лишь потому, что в зале находился один или несколько русских. С одной стороны это было уважением к ним, как к представителям великой нации, но с другой, к сожалению, их же неуважением языка большинства, поскольку им не владели. К счастью такая «ложка дегтя» — это лишь эпизод и ни коим образом не могла испортить сложившиеся добрые взаимоотношения между башкиром и русским. А примеров в противовес сказанному выше можно приводить сколько угодно. В 60-е годы прошлого столетия вторым секретарем райкома КПСС работал Николай Васильевич Горин. По образованию он был зоотехником и часто посещал фермы, дойные гурты, отары овец и другие участки сельского производства. Как вспоминали чабаны Ирандыкского совхоза, однажды он беседовал с ними на берегу озера Улянде-куль. Местность чем-то напомнила ему другое озеро – Медвежье – в Курганской области, где он работал до нас. И рассказал об этом. Посыпались вопросы: что, да как и т.д. и т.п.? Некоторые стеснялись, что плохо знают русский. Поэтому молчали. А секретарь и говорит: — Ребята, спрашивайте по-башкирски. Я же хорошо понимаю ваш язык! Очень тепло отзываются люди о ныне покойном директоре Баймакского совхоза Александре Ивановиче Повираеве. По их воспоминаниям он разговаривал, делал замечания, давал задания на том языке, на котором разговаривал его собеседник. В совершенстве владел он башкирским. Почти до курьезов, по рассказам очевидцев, доходили отдельные моменты общения с людьми бывшего директора опытного хозяйства, участника ВОВ А.И. Лукьянова. В первые дни его работы в ОПХ не все знали о том, что Андрей Иванович хорошо владеет башкирским языком и в его присутствии допускали некоторые вольности. Но потом, поняв, что надо держать ухо востро и язык за зубами, густо краснели. А знание башкирского руководителем было его большим козырем в общении и беседах с пожилыми куянтауцами. Помнится, как подолгу беседовал вечерами с матерью автора этих строк сосед по двухэтажке, ныне покойный заместитель главного бухгалтера машзавода Степан Сидорович Комиссаров. Для пожилой женщины, жизнь прожившей в башкирской деревне, слушать про городские дела и новости на родном языке из уст бывалого человека, видимо, было приятно вдвойне. По воспоминаниям моего коллеги по журналистике М.Г. Маннапова до удивленно-возбужденного состояния довел собкора газеты «Совет Башкортостаны» Г.У. Исхакова эпизод из повседневной практики управляющего Темясовской фермой Суванякского совхоза Ивана Андреевича Чинейкина, свидетелем которого они стали чисто случайно. Заходит к нему в конторку доярка и как ни в чем не бывало обращается по-башкирски: «Иван-агай, коровы разбегаются. Надо бы карду отремонтировать». На что тот тоже по-башкирски отвечает с укором: «Что, бригадир твой не найдет жердину, чтоб залатать ограду?». Слово «жердь», по башкирски – «hайгау», не так часто применяемое в обиходе и произнесенное управляющим с чисто башкирским тоном и акцентом, и произвело впечатление на газетчика: – Мунир, смотри-ка, смотри… он говорит по-башкирски, хлопал глазами и повторял он эти слова, больше удивив тем самым самого Чинейкина, для которого все это было обыденно, просто и каждодневно… Сегодня, у нас практически нет языкового барьера. Люди понимают друг-друга, как говорится, с полуслова. Более того, есть башкирские писатели и поэты, пишущие только на русском, много башкир-учителей русского языка и т.д. В то же время есть русские литературные специалисты со знанием дела рецензирующие творения башкирских коллег. Есть у нас вокалисты, завоевавшие мировую известность, исполняя русскую классику и т.д. Есть изменения и на бытовом уровне. Башкирские старушки сегодня «чешут» по-русски, только так! Не отстают от них и их русские товарки. Но то, что было рассказано выше и которое можно дополнить еще десятками подобных примеров, говорит о том, что тяга друг к другу, языковая интеграция между русским и башкиром имеют давнюю историю и начались они далеко не сегодня. Вот что ценно для нас всех. Потому что знать культуру, обычаи и язык того, с кем живешь рядом и с кем делишься радостями или горестями, на мой взгляд, потребность – бесспорная. А дружба бескорыстная – тема другого разговора. А. Байназаров.
